Снимался этот проект в самых разных местах на протяжении более 25 лет. Снимался урывками, спонтанно, без особой конкретной цели. Больше для себя, чем для всеобщей демонстрации. Когда были сделаны первые натюрморты, мне и в голову не приходило, что это станет увлечением на десятилетия. Почему так вышло? Скорее всего от хронической неудовлетворенности, поскольку после каждой съёмки оставалось ощущение незаконченности, ощущение того, что можно было сделать лучше и немножко по-другому, и ещё бы один-два кадра и могло открыться что-то большее… Съёмочный процесс – это такой своеобразный ритуал, сродни алкогольному загулу где полностью теряется ощущение реального времени и, в этой конкретной истории, стоп наступал только потому, что заканчивался свет или пленка, сколько бы ни было запасов. Потом новая съёмка и все тоже самое, десятки негативных кадров, из которых только единицы становились позитивами. И, даже если иногда было удовлетворение, всё равно возникал щекотливый, будоражащий самолюбие вопрос: — И это что, все?! Никаких идей?! Парадокс, но у меня любая законченная съёмка – это немедленный вызов двигаться дальше. Да, это страх остановиться. Да, он преследует. Да, он всегда за спиной. Попадается на глаза какая-нибудь вещица, или место, или эффект света и сразу включается воображение, как электрическая лампочка в тёмном подвале! И это всегда повод попробовать еще раз, сделать лучше, и сделать по-другому. Главная интрига занятия фотографией и кино в том, что ты не знаешь и не можешь знать в принципе, сделал ли ты уже свой лучший в жизни кадр или он тебя ещё ждёт. Остановиться очень трудно. Но съёмка – это только полдела. Фотографии нужен зритель. Без этого она не существует, и в этом есть какой-то мистический смысл! Впрочем, это не только с фотографией так, а с множеством других творческих явлений. Я стал показывать, дарить, продавать, публиковать в журналах и интернете, делать выставки, и, однажды, когда количество натюрмортов перевалило за сотню, попробовал сложить их в книгу. И это мне очень понравилось. Мне показалось, что это как раз то, ради чего я снимал. А потом попробовал добавить пейзажи и в этом сочетании натюрморты стали приобретать какое-то другое значение. Значение их стало терять конкретику и буквальность. Открылись дополнительные ассоциации, чего так хотелось изначально. Как в кино, когда монтаж кадров иногда рождает целый букет новых ощущений от изображения. И что еще хорошо в ситуации с книгой, так это прекрасная возможность остановить этот нескончаемый съёмочный процесс и заняться чем-то другим, например людьми. По ходу съёмок конечно возникают субъективные мысли и рассуждения, которые по большому счёту для большинства могут абсолютно ничего не значить, и их можно было не публиковать. Они могут быть только моей личной теорией, но на практике оказалось, что есть много людей, которым это интересно. И после долгих колебаний я решил дополнить изображение текстами. Видимо, именно для фотокниги это может быть очень важно.